Увидеть лицо - Страница 75

Алина не разобрала ответ Виталия, но он явно пришелся Олегу не по душе, потому что голос Кривцова прозвучал весьма раздраженно.

— А ну вас!.. разумничались к ночи — что ты, что Жорка!.. Пойду-ка занырну в свою холодную кроватку, раз вы все такие нудные!

Алина услышала смешок Виталия, потом диванчик снова скрипнул, словно с него встали, послышались удаляющиеся шаги и все стихло. С минуту она постояла, прислушиваясь, потом снова протянула руку к занавеси, но когда ее пальцы снова почти коснулись ткани, занавеска в резком рывке отлетела в сторону, явив в дверном проеме неслышно подошедшего Виталия. Ахнув от неожиданности, девушка отшатнулась назад, стукнулась спиной о перила и тут же дернулась обратно — память услужливо подсунула ей мокрые острия железных прутьев внизу.

— Мама в детстве не учила вас, что подслушивать невежливо? — язвительно осведомился Виталий и сделал шаг в сторону, чтобы она могла пройти, но Алина осталась стоять на месте и только сердито дернула плечом.

— Я не подслушивала. Просто вышла покурить. Я не знала, что должна всех оповещать о своих действиях! А разве вы говорили о чем-то, чего не следует слышать другим?

Виталий сухо улыбнулся.

— Дело не в содержании. Вы прекрасно сами все понимаете… Знаете, Алина, вы милая девушка, с головой, но иногда здорово действуете на нервы. Вы, часом, раньше не в ЖЭКе работали? Или где-нибудь в исполкоме?.. Заходите или будете ночевать на балконе? Дело, в сущности, ваше, если желаете схватить воспаление легких.

— Ты единственный, кто еще до сих пор обращается ко мне на «вы», — вдруг заметила Алина, глядя через его плечо на плетеный диванчик. Виталий хмыкнул.

— Уже и вежливость не по душе?!

— Вряд ли это вежливость. Скорее отчуждение. Подчеркивание того, что я не могу иметь с тобой ничего общего и должна держаться подальше. Или желание постоянно ставить меня на место. Ты ведь тоже ко мне симпатий не испытываешь, верно?

— Ты угадала.

Алина удовлетворенно кивнула и шагнула в комнату. Виталий закрыл балконную дверь, подхватил снова начавшую сползать простыню, закинул ее на плечо и, обернувшись, недовольно взглянул на Алину, выжидающе остановившуюся посередине комнаты.

— Разве вы не идете спать, — в его голосе прозвучали раздраженные нотки. Алина улыбнулась, точно он произнес именно то, что она ожидала услышать.

— А вы? Или хотите еще посидеть на диванчике?

Голова Виталия, уже начавшая было отворачиваться от нее, резко дернулась обратно, а когда Алина протянула руку и скользнула ладонью по плетеной лозе, на ощупь оказавшейся чуть теплой, он бессознательно сделал шаг вперед и тут же остановился.

— У вас сейчас лицо, как тогда у Бориса… или у меня, наверное… — тихо произнесла Алина, убрав руку. — Вы знаете об этом?

— Разве? — Виталий посмотрел на диванчик — на этот раз почти с ненавистью. — Нет, вам померещилось. С чего… это просто мебель, к тому же не моя… Борис-то ладно… может, это действительно те самые часы, а люди, подобные ему, больше любят красивые вещи, чем чью-то жизнь… к тому же, эти часы стоят бешеных денег, а это… — он пожал плечами. — … это просто мебель…

— Подвеска в моей комнате тоже ничего не стоит… но вы же знаете — есть вещи, которые ценны иным — не деньгами. Вещи, которые напоминают о чем-то, — Алина опустила глаза и слегка улыбнулась. Улыбка была туманной, мечтательной. — О чем-то светлом. На какие-то мгновения мне даже показалось, что я перенеслась в прошлое… поэтому я так разозлилась, когда вы мне помешали. Вам этот диван тоже о чем-то напоминает?

Виталий, не отвечая, прошел мимо нее и остановился возле двери в залу. Прислонился к косяку и прищурился, глядя на дальнюю стену, где в полу-мраке угрожающе поблескивало оружие.

— Во дает Кривцов — так спать, что ли, и пошел со своей мизерикордией?!.. Статус-кво, статус кво!.. Черт подери!.. — он обернулся и пристально взглянул на Алину. — Да, напоминает. Глупо, конечно… — в его голосе мелькнуло раздражение. — У нас был такой, пока мы не переехали в город… В саду росла кривая яблоня — очень старая, ветви свешивались почти до земли… вот под ней было наше местечко — мое и младшей сестры, когда мы были совсем мелкие… и летом он стоял там, его отдавали нам на все лето. Стоял на досках, чтоб мог качаться. Хорошее было время… А потом дом продали, а диван при переезде куда-то делся. А этот точь в точь такой, даже узор, — Виталий хмыкнул, — даже качается и скрипит так же…словно стоит на досках. Только этот совсем новый.

Взгляд Алины чуть потеплел.

— И вам не кажется это странным?

— Нет. В доме, наполненном вещами, хоть одна да может напомнить о чем-нибудь каждому. Мне кажется странным наше отношение к этим вещам. Они кажутся слишком важными.

— Они кажутся слишком своими.

— Но они не наши! — Виталий резко оттолкнулся от косяка и быстро пересек гостиную. Остановившись у двери он, не оборачиваясь, сказал: — Я знаю, о чем вы думаете. Подстроить такое невозможно. Подобное обычно не знает никто, кроме тебя самого, а до определенного момента и сам об этом забываешь… Спокойной ночи и не забудьте запереть дверь. И советую не бродить по дому в одиночестве. Это ведь все-таки очень большой дом, — последняя фраза прозвучала достаточно зловеще — случайно или специально, и Алина невольно поежилась.

— Хватит вам! Мне и без того не по себе.

— Это и к лучшему, — заметил Воробьев, выходя. — Чем страшнее вам будет, тем осмотрительней станете себя вести.

— А вы жестокий человек, оказывается, Виталий.